Интервью Министра строительства и жилищно-коммунального хозяйства Российской Федерации Михаила Меня газете "Ведомости"

В первом интервью в качестве министра строительства и ЖКХ Михаил Мень год назад рассказывал, что только создав понятные и единые правила регулирования, можно решить проблемы в отрасли. Сегодня строительная отрасль переживает сложные времена: платежеспособный спрос падает, кредиты дорожают, крупные инвесторы пересматривают свои программы по строительству. Год назад, когда создавалось министерство строительства и ЖКХ, предпосылок для кризиса не было. Но кризис не может отменить планов ведомства, например, проекта «Жилье для российской семьи», по которой должно быть построено 25 млн кв.м жилья эконом-класса до конца 2017 г., говорит Михаил Мень.

— В предыдущем интервью вы говорили, что понимаете всю сложность предстоящей работы и прекрасно осознаете, что вряд ли будете популярным министром. Что можете сказать сейчас? Ожидания оправдались?

— Когда ты занимаешься наведением порядка в таких сложных отраслях, как строительство и ЖКХ, популярность — это последний критерий, который стоит брать в расчет. Большая часть моей работы состоит в принятии решений, в том числе и непопулярных. Их результат мы увидим только завтра, но, уверяю вас, они необходимы. Хотя, когда я езжу в регионы, я вижу, что обычные люди поддерживают нас в стремлении навести порядок, особенно это касается управляющих компаний. Популярность не может служить оценкой деятельности.

— Алексей Кудрин был популярным министром.

— Да, но министр финансов — это иная ипостась. В реформах отраслей, связанных с сиюминутным потреблением, есть свои особенности. Можно привлечь инвесторов и построить новую суперсовременную котельную, но если вдруг на какое-то время исчезнет горячая вода, то у людей волей-неволей в подсознании возникает вопрос: а что делает министерство, которое занимается ЖКХ?

— Мне кажется, в этом случае все вспоминают местные власти.

— С местными властями разбираемся. Мы не боимся выходить на самые острые темы. Ездим в регионы, наши разговоры с губернаторами и главами муниципалитетов приятными назвать трудно, общаемся непосредственно с жителями.

— Что удалось сделать за этот год — самое главное?

— Я считаю, что за этот год удалось сдвинуть серьезные пласты. В строительстве это, во-первых, снижение административных барьеров. Во-вторых, удалось запустить программу «Жилье для российской семьи», тот механизм, который оказывает поддержку инвесторам в строительстве инженерной инфраструктуры. В-третьих, растет ввод квадратных метров: в этом году у нас план на ввод 71 млн кв. м, на 1 октября уже введено 48 млн кв. м. В прошлом году ввод жилья за этот же период составлял 38 млн кв. м, рост больше чем на 25%.

Что касается ЖКХ, то здесь мы приняли важный закон о лицензировании компаний, управляющих многоквартирными домами. Приняли все подзаконные акты, с ноября запустили этот процесс. А с 1 мая будущего года все управляющие компании смогут работать, только будучи лицензированными. Второе — мы полностью сформировали нормативно-правовую базу для привлечения частных инвестиций в сферу ЖКХ, фактически создали понятные правила игры для инвесторов. Это в первую очередь долгосрочные тарифные решения. Глобальные результаты этой работы мы получим через определенный период времени. Но, по крайней мере, всем стало понятно, куда мы идем.

«Полностью переходить на еврокоды мы не будем»

— Вы назвали одной из основных задач Минстроя снижение административных барьеров. Строители пока не чувствуют этого снижения.

— Постановление об исчерпывающем перечне административных процедур в жилищном строительстве вступило в силу только 7 ноября, и эффект они почувствуют лишь в следующем году. Мы должны были дать регионам возможность вычистить свое законодательство, для того чтобы запустить этот процесс. Мы сократили число процедур почти вдвое. Здесь самая характерная цифра: для строительства многоэтажного дома число процедур в ряде регионов могло доходить до 130, теперь не больше 65 процедур. Это единый перечень, для каждого случая свое число процедур, но только из тех, что есть в федеральном перечне, — региональные барьеры с 7 ноября для застройщиков исключены. А сокращение процедур — это сокращение сроков строительства, снижение цены квадратного метра. И это только начало, сейчас мы делаем исчерпывающий перечень и для строительства других видов объектов.

— Этот перечень будет одинаковым для всех регионов?

— Абсолютно. В этом и смысл этой дискуссии. Автоматом стали выпадать различные инвестиционные советы при губернаторах.

— У Москвы и Подмосковья есть такие структуры — Градостроительно-земельная комиссия и Градостроительный совет. То есть их решения нелегитимны?

— Если подобной процедуры в перечне нет, значит, теперь ее проходить не надо.

— Сколько времени согласовательный процесс занимал раньше и сколько будет сейчас?

— Относительно жилищного строительства в разных регионах по-разному, однозначно, что сократится. К тому же в жилищном строительстве в следующем году планируем еще сократить около 40 процедур. Относительно сроков, к примеру, в коммерческой недвижимости по рейтингу Doing Business по выдаче разрешений на строительство мы поднялись на 16 позиций. В прошлом рейтинге на 2014 г. по этому показателю Россия находилась на 178-м месте, в нынешнем — на 156-м. Однако Doing Business 2014 был пересмотрен по новой методологии аккурат перед опубликованием Doing Business 2015, и по обновленному ранжированию место России в категории «строительство» оказалось на 172-й строчке, т. е. плюс 16 позиций. Но, как ни считай, любое повышение в рейтинге Всемирного банка является важным индикатором успешности мер, принимаемых на государственном уровне.

— С другой стороны, Doing Business делает свои выводы на основе странного объекта — склада в центре города…

— Он для нас действительно не характерен. Но мы изучили процедуру получения разрешения на строительство складского помещения в Москве. Из тех процедур для получения разрешения на строительство этого объекта, что анализирует Всемирный банк, нам совместно с правительством Москвы удалось сократить 15 — с 36 процедур до 21. Количество дней уменьшилось с 297 до 240. Но мы хотим, чтобы к 2018 г. процедур и вовсе осталось 11.

— Нет риска, что, сокращая процедуры, можете убрать и те, что отвечают за безопасность?

— Таких рисков нет. Наши предложения по отмене избыточных и оптимизации действующих процедур готовятся с учетом обеспечения соблюдения требований безопасности при проектировании и осуществлении строительства объектов. Предложения в основном касаются исключения непосредственно обязанностей застройщиков выполнять ту или иную процедуру и возложения этой обязанности на орган власти.

— Давно все жалуются на то, что СНиПы безнадежно устарели. Был момент, когда заговорили о переходе на еврокоды. Что сейчас происходит?

— Мы пойдем по пути параллельного применения как наших сводов правил, так и еврокодов. И наша главная задача — сделать так, чтобы экспертиза могла принимать проектную документацию, сделанную на основе еврокодов. Данная позиция Минстроя одобрена председателем правительства Дмитрием Медведевым. Это шаг навстречу иностранным инвесторам, которые хотят работать по понятным им правилам. Но полностью переходить на еврокоды мы не будем. Во-первых, мы можем серьезно ограничить своих проектировщиков, потому что сегодня не все проектные институты, особенно не в столичных городах, готовы делать проектно-сметную документацию по еврокодам. Второе — для того чтобы делать проектно-сметную документацию только по еврокодам, в этом проекте придется использовать европейские материалы и технологии. И это тоже серьезный вопрос, т. е. ни в коем случае одно не должно заместить другое.

— А СНиПы актуализируются?

— Да, к примеру, мы их полностью обновили в актуализированном перечне национальных стандартов и сводов и правил к техрегламенту «О безопасности зданий и сооружений». Этого перечня профессиональное сообщество ждет уже четыре года. Мы его обсуждали с широким кругом экспертов, общественными организациями и профессиональным сообществом. Были проанализированы лучшие российские и зарубежные практики применения современных стройматериалов, которые позволят обеспечить безопасность и оптимальную энергоэффективность объектов капитального строительства. Сейчас этот уже готовый перечень на утверждении в правительстве. Это очень непростая, огромная научная работа, обычному человеку она, конечно, не видна, но специалисты отрасли очень ждут этих документов, потому что это дает свободу выбора технических решений при проектировании и строительстве, а также разрешает многие проблемы, связанные с экспертизой проектной документации. А всего за год работы Минстроя мы уже приняли 11 сводов правил, и эта работа продолжается.

— Что происходит с экспертизой? Вы собирались чуть ли не отменить негосударственную.

— Мы ужесточим требования к негосударственной экспертизе. Соответствующий пакет поправок скоро будет внесен в правительство. Что касается Главгосэкспертизы, мы сейчас расширяем филиальную сеть. Это то, о чем давно просили регионы, — в январе открываем филиал в Северо-Кавказском федеральном округе (в Ставрополе) и в Крыму (в Севастополе). В Центральном федеральном округе создан отдел в структуре центрального аппарата Главгосэкспертизы, который будет заниматься округом. Серьезная работа идет по переходу Главгосэкспертизы на электронный документооборот. Заявитель уже сегодня на сайте Главгосэкспертизы может уточнить место проведения экспертизы в зависимости от расположения объекта строительства. До недавних пор застройщики не понимали даже, в каком филиале они должны проходить экспертизу.

— Как будете менять законодательство, регулирующее деятельность СРО?

— Ужесточать контроль. Мы озабочены тем, что происходит в системе саморегулирования — как в строительной отрасли, так и в отраслях проектирования и изыскания. Активно работаем с Николаем Кутьиным, который недавно избран руководителем нацобъединения строителей, он в свое время возглавлял Ростехнадзор. Уже принят в третьем чтении пакет поправок, который наделит национальное объединение строителей «Нострой» более широкими полномочиями по контролю за саморегулируемыми организациями. Если он будет принят, «Нострой» сможет давать рекомендации для Ростехнадзора, который имеет право применить санкции к саморегулируемой организации. Например, во внесудебном порядке исключить из этого реестра.

— Против этого пункта протестует часть строителей.

— Это понятно. У нацобъединения наконец появляется рычаг влияния на саморегулируемые организации. Интересно, что сейчас есть реестр СРО, но нет реестра членов СРО. А этими поправками мы обяжем создать его. То есть любой гражданин или юридическое лицо, если хочет заказать строительные работы, сможет найти конкретную компанию в реестре саморегулируемых организаций и посмотреть, кто им выдавал допуск, на какие работы, стоит ли им вообще доверять.

— Идея СРО была в том, чтобы вот эти саморегулируемые организации отвечали за своих членов. Хоть кто-то из них отвечает?

— На деле это работало только в том случае, когда сильный и жесткий губернатор после срыва госзаказа заставлял руководителя СРО переделывать работу за членов этой организации. Но законодательно этот пункт не удалось пока закрепить. В будущем, я думаю, нужно продолжить разговор о материальной ответственности за тех, кому они выдают допуски. Мы договорились с вице-премьером Дмитрием Козаком и Николаем Кутьиным о том, что если удастся нам выправить этими реформами ситуацию в саморегулировании, то саморегулированию быть. Если не удастся, будем ставить вопрос перед руководством страны о целесообразности существования этого института.

«У нас, в отличие от Европы, большинство людей — собственники недвижимости»

— Парадоксальная ситуация в стране: жилья не хватает, при этом его никогда не строится достаточно, чтобы удовлетворить спрос. Почему жилищный вопрос никак не решается?

— Мне кажется, что все уже осознали, что на строительстве жилья нужно забывать о сверхприбыли. Нужно строить и зарабатывать в пределах разумного. Только это может сдержать рост цены. Почему мы держим 30 000 руб. по программе «Жилье для российской семьи»? Строители должны просто понять, что нужно строить больше и тогда будет регулярная прибыль. Многие привыкли, что два дома построил и уже неплохо заработал. Сейчас средняя цена квадратного метра в стране — порядка 50 000 руб. И она не поднялась за эти несколько месяцев.

— Она везде падает.

— Если к валюте, конечно, падает. В рублях остается прежней. Несмотря на то что спрос по-прежнему есть. Потому что люди считают, что недвижимость — это в общем-то неплохой вариант, который сбережет их накопления.

— Когда стартовала программа «Жилье для российской семьи» (предполагает строительство не менее 25 млн кв. м жилья эконом-класса до конца 2017 г.), экономическая ситуация была другой. Есть опасения, что сейчас она может забуксовать?

— Для участия подали заявки 65 регионов, в 62 из них уже подписаны соответствующие соглашения, начались конкурсные процедуры. Я проехал по регионам, встретился с губернаторами, с застройщиками, посмотрел на то, как двигается дело. Пока опасений нет. И пока предельную цену в 30 000 руб. за квадратный метр индексировать не планируем.

— Но вы снизили требования к застройщикам.

— Да, по двум позициям. Первая — это требования к застройщикам. Хотим снизить с трех до двух лет требование опыта на рынке. Мы посчитали, что на данном этапе нужно предпринять все, чтобы как можно больше участников было вовлечено в этот процесс. И второе — минимальный объем проекта не 25 000, а 10 000 кв. м. Это просьба небольших субъектов, где невысокий ввод жилья и небольшой спрос.

— В 2008 г. все правительство кинулось спасать крупных застройщиков. А сейчас собираетесь?

— В первую очередь нужно помочь строителям с инфраструктурой. Это в настоящее время не менее серьезный фактор, нежели административные барьеры, по которым сейчас уже нет такого стона от инвесторов, который был еще год назад.

— Интересно, а в чем разница?

— Мне кажется, даже региональные руководители в большинстве своем настолько осознали остроту вопроса и необходимость строительства жилья на территориях, что в ручном режиме, сами, не доверяя никому, работают и сопровождают инвесторов. Мы четко видим это по регионам. Там, где заинтересованы губернаторы, все двигается. Где не ставят это приоритетом — вопрос буксует. Но осознание все больше и больше. Я давно не слышал такого: вот мы пришли в регион, хотели строить, а нам как-то помешали.

— Существует еще одна федеральная программа — «Обеспечение доступным и комфортным жильем». Как они между собой взаимоувязаны?

— Эта госпрограмма объединяет федерально-целевые программы и нацелена в первую очередь на социальную поддержку некоторых групп населения — и молодая семья, и расселение людей из аварийного жилищного фонда, инвалиды, ветераны и т. д. Бюджет программы с 2014 по 2018 г. — 338 млрд руб. В следующем году на программу запланировано 96 млрд руб.

— По вашему мнению, в Москве и области должно ли быть доступное жилье? С одной стороны, Москва переуплотнена, с другой — обеспеченность жильем низкая.

— В Московской области, безусловно, нужно продолжать строить жилье. В Москве впереди работа с промзонами, расселение из старого фонда. Это все должно быть разумно сбалансировано. Сегодня мы видим, что московские власти довольно системно с этим работают. Они четко смотрят объем социальной, транспортной, коммунальной инфраструктуры, насколько она готова. Если эта работа будет вестись и дальше, продолжать работу по строительству жилья нужно. Нельзя забывать и то, что Москва — такой город, где люди чаще меняют жилье. Должно происходить обновление жилищного фонда. Отдельная тема — центр Москвы. Здесь бы, конечно, лучше воздержаться от новых строек. Это мое субъективное мнение.

— Многие покупают квартиры через ипотеку. Но она стала страшно дорогой. Что будете делать?

— Сегодня средняя процентная ставка по стране, по данным на 1 октября, — 12,24%. Что будет с ипотечной ставкой завтра, сказать пока трудно. Что мы можем в этом плане сделать? Мы работаем над социальными ипотечными программами, потому что ипотечная ставка в целом зависит не только от Минстроя, она зависит от экономики страны и общемировой конъюнктуры. Могу привести примеры ипотеки по нашим программам: для военнослужащих ставка снижена до 9,5-10,5%; по АИЖК получатели материнского капитала могут взять ипотеку под 7,65%; социальная ипотека для молодых учителей — 8,5% и т. д. В регионах много своих программ. В целом мы уже выполнили указ президента в части ипотеки. В 2013 г. было выдано 823 000 кредитов, а на 1 октября текущего года — уже больше 702 000.

— Минстрой хочет возродить строительство доходных домов. Как сделать такие объекты интересными для инвесторов?

— Более 850 000 кв. м подобного жилья уже построено, сейчас изучаем опыт. Федеральный закон о некоммерческом найме принят. Вся нормативная база под этот закон, вплоть до типового договора некоммерческого найма и требований к наймодателям и нанимателям жилого помещения, тоже сформирована и отправлена в правительство. Под эту историю можно получить арендную землю, по сути, без торгов. Весь наш закон проникнут идеей послабления условий для застройщика, чтобы сделать подобного рода проекты инвестиционно привлекательными. Мы вышли на решение совмещать коммерческий и некоммерческий наем — 49 на 51 как минимум с возможностью увеличения некоммерческой составляющей. Это нужно, чтобы появилось некое перекрестное финансирование. У нас 85% людей являются собственниками квартир в многоквартирных домах. В Германии, к примеру, собственников процентов 45. В арендованном жилье пол-Европы живет.

— Почему? Потому что у них налоги большие?

— Потому что дорого. Все-таки жилье — это не такая доступная вещь в мире. И у нас на самом деле хорошая ситуация в этом плане, большинство людей — собственники недвижимости.

— То есть у нас богатый народ?

— В смысле жилой недвижимости — да. Каждая квартира стоит определенных денег. Но у нас граждане еще не до конца по-настоящему чувствуют себя собственниками жилья. Нет активности. Люди привыкли жаловаться на управляющие компании, ругать руководство ТСЖ, но прийти на общедомовое собрание времени нет. Что совсем неправильно: здесь нужно понимать, что это ваша собственность, ваша недвижимость и любое приведение в порядок этой недвижимости — ее капитализация в первую очередь. Помимо того, это улучшение качества жизни.

— Будет реализован проект с китайцами по строительству дешевого жилья?

— Тема вызвала неоднозначный резонанс в строительном сообществе, поэтому мы приняли решение пойти по пути пилотных проектов. Пока прорабатываются два региона. Это Республика Татарстан, обсуждался вопрос участия в реализации проектов «Салават Купере» и «Микрорайон М-7» (около 1 млн кв. м). И Кировская область. Недавно уже проходили совещания на этот счет. Знаете, мне губернатор Кировской области рассказал, что уже даже сам факт публичных переговоров с китайскими застройщиками на территории области привел к тому, что местные застройщики пришли к губернатору и сказали: «Не надо нам никого, мы сами вам построим по цене не дороже китайских коллег». Очень важна здоровая конкуренция. В каждой губернии разная ситуация, какие застройщики, какую они цену держат. Нет ли там картельного сговора между застройщиками, которые осознанно поднимают цены. Это вещь очень индивидуальная для каждого региона. Такие политические решения должны принимать губернаторы. А мы политикой не занимаемся.

— Минстрой критиковал регионы за срыв программы расселения аварийного жилья. В чем сложности?

— В этой программе для нас стоит очень важная задача: только до конца этого года новое жилье взамен аварийного должны получить более 211 000 человек. За полгода нам удалось выправить все показатели, хотя об окончательных цифрах говорить пока рано. Наша критика ряда регионов справедлива, к этому вопросу нужно подходить очень серьезно, потому что люди, живущие сегодня практически в трущобах, ждут переселения, а ряд руководителей их «кормят завтраками». Плюс к этому остро стоит вопрос по качеству сдаваемого жилья. В Брянской области был такой случай, когда построенные новые дома для новоселов были признаны непригодными для проживания. Сейчас у регионов не может быть оправданий для срыва сроков реализации программ: для них увеличен размер федерального софинансирования соответствующих программ, оптимизированы условия предоставления финансовой поддержки со стороны федерации и сокращен срок рассмотрения заявки на ее предоставление.

— Вы говорили, что к руководителю Фонда ЖКХ Константину Цицину много вопросов, а Фонд РЖС, напротив, хвалили. Почти год спустя Фонд ЖКХ функционирует, а Фонд РЖС может исчезнуть.

— Что касается Фонда ЖКХ, свою оценку я дам в январе по итогам деятельности в 2014 г. Что касается возможного слияния АИЖК и РЖС, эта тема обсуждалась на уровне первого вице-премьера Игоря Шувалова. Функции этих двух фондов пересекаются, и, по нашим оценкам, они вполне могут существовать в виде одного института развития.

— Каким будет механизм слияния?

— Пока обсуждаем. Мы с этим не спешим. Оба руководителя институтов развития понимают целесообразность такого решения. Мы предварительно рассматривали возможность присоединения к этому единому институту части функций и Фонда ЖКХ. Ведь там тоже есть определенные средства на поддержку модернизации инфраструктуры. Это как вариант. Периодически такие операции необходимы в государственных фондах. Во всяком случае, здесь можно будет точно меньшим личным составом обойтись.

— Что делаете в Крыму?

— На прошлой неделе проводили видеоселектор с руководством Крыма и Севастополя. Они заинтересовались программой «Жилье для российской семьи», министр строительства Крыма доложил, что есть участок и инвестор в Евпатории, обещают в 2016 г. в рамках программы ввести 25 000 кв. м. А всего Крымский округ заявил о готовности построить более 180 000 кв. м по данной программе. Мы помогаем обоим регионам с расселением аварийного жилья — из бюджета выделено около 1 млрд руб. По Крыму наша главная цель — чтобы они спокойно вошли в реализацию всех наших программ и по капитальному ремонту, и по лицензированию управляющих компаний. А самая актуальная задача — модернизация коммунальных сетей.

«Я не призываю всё отдать инвестору»

— Вы говорили, что ваша задача — постепенно полностью поменять инфраструктуру в стране. Что делается в сфере ЖКХ?

— По экспертным оценкам, нужно вкладывать в отрасль порядка 500 млрд руб. в год. На сегодняшний день в ЖКХ реализуется около 70 проектов на сумму 227 млрд руб. в 31 регионе страны, большая часть средств — это частные инвестиции. В этом году в стране заключено 41 концессионное соглашение — увеличение в разы по сравнению с прошлым годом! На данный момент объявлено более 300 конкурсов на договоры концессии.

— За счет чего увеличиваются инвестиции?

— Это реакция бизнеса на создание комфортного законодательства в инвестировании в ЖКХ, мы создали понятные правила игры, в первую очередь речь идет о долгосрочном тарифном регулировании. Оно обязательно с 2016 г. для всех коммунальных компаний. А вот регулирование платежа граждан за коммунальные услуги на несколько лет вперед мы ввели уже с 2014 г. Вместе с Федеральной службой по тарифам мы вносим конкретные индексы совокупного роста платежей граждан, привязанные к инфляции, в правительство. Там дифференцируют индексы по каждому субъекту РФ, региональные службы по тарифам то же самое делают для муниципальных образований. Каждый человек будет знать, какой предельный индекс роста его совокупного платежа в течение года может быть. Не будет огульного принятия решений по повышению платежей. Если муниципалитет захочет превысить норму, нужны публичные обоснования. Мы с такой ситуацией уже столкнулись: мне в сети один блогер из Белгорода написал, что хотят повысить тарифы на водоснабжение на 240%, на водоотведение — на 170%. Если бы не было наших новых правил, они бы тихо это провели и все. И люди бы не знали, где искать правды. Я отправил своего заместителя в Белгород. От инициаторов повышения тарифа потребовали объяснить такое решение. Например, через три года начнется «светлое завтра» — улучшится качество водоснабжения, понизятся в дальнейшем тарифы? Но они не смогли обосновать такие высокие цифры и поумерили свой аппетит, в результате некоторый рост будет, но не в разы. Теперь если мы слышим, что прозвучало «непомерно вырос платеж», то мы спокойно смотрим: а было ли решение местного совета? Если да, то с депутатов спрос. Здесь очень важно, чтобы решения принимались публично. Тарифы на ЖКХ касаются каждого нашего жителя, и они должны знать, как они принимаются.

— Куда вкладываются инвесторы?

— В основном в водо- и теплоснабжение.

— А кто инвесторы?

— Например, крупные девелоперские компании. «Мортон» построил очистные сооружения в Балашихе. Сейчас они собираются делать инвестиции еще в ряд подмосковных городов. Недавно я заставил своего заместителя выпить воду из таких вот новых очистных сооружений (смеется). Он остался жив и здоров.

Интересен пример международной компании Veolia (занимается мусором и водой. — «Ведомости»). Несколько лет назад они вышли на все решения по созданию концессии водоканала в одном из регионов. А потом поменялась власть в регионе, им сказали: здравствуйте, давайте заново начнем переговоры. Они, конечно, развернулись и ушли. Потому что не было самого главного — долгосрочного тарифного регулирования. Они ушли оттуда, а потом пришли в этот кабинет — но уже после того, как их люди в России прочитали всю нашу законодательную базу и поняли, что мы приняли все эти решения по долгосрочному тарифному регулированию. Veolia уже заключила с нами базовое соглашение, сейчас смотрит на целый ряд регионов, и, думаю, до Нового года станет известно, чем заинтересовались. Кроме того, мы сделали предпринимательскую прибыль защищенной в статье тарифа, в системе водоснабжения и водоотведения она составляет 5%. Это немного, но это дает им дополнительную уверенность.

— Вы один из немногих людей, кто в санкциях нашел положительную сторону. Сказали, что они увеличат привлекательность отрасли. Каким образом?

— Я имел в виду то, что это долгоиграющий бизнес, который стал понятным после введения долгосрочных тарифов. Который никак не зависит от внешних факторов и у которого есть постоянный источник финансирования. Здесь нужны какие-то стартовые возможности капитала, и дальше это все окупается платежами, просто нужно научиться честно работать.

— Видимо, я не понимаю. Крупному инвестору не интересно с одной трубой возиться, ему интересно, условно говоря, квартал — все равно деньги нужны немалые. А то, что ситуация на финансовых рынках ухудшается, неужели это, по-вашему…

— Нет, здесь ничего хорошего нет. Это хорошо только для некоторых отечественных предприятий, например текстильных, потому что они сразу становятся конкурентоспособными на рынке. И кризисы 1998 г. и 2008 г. показали, что все рывки по развитию текстильная отрасль сделала именно в период кризиса, когда стало экономически невыгодно покупать импортную продукцию. А так, конечно, никому это пользу не приносит. Но в любом случае ЖКХ — это понятный бизнес с понятным источником возвратности, и этот рынок пока еще не освоен.

— А в связи с обесценением рубля инвесторы не выражали никакой обеспокоенности?

— Нет, здесь опять же наше решение по привязке совокупного роста платежа к инфляции, здесь понятна и, грубо говоря, индексация тарифа.

— То есть помимо обесценивающегося рубля нам еще поднимут тарифы ЖКХ?

— Ничего подобного — у нас совокупный платеж будет опираться только на инфляцию.

— Инфляция в этом году обещает побить рекорды.

— Ну, например, в этом году рост совокупного платежа в среднем по стране на 30% ниже инфляции. Конечно, долго мы не удержим эту позицию, но все равно не выше инфляции будет каждый год, и любой инвестор понимает, что все идет по понятным правилам.

— По вашим прогнозам, платеж за услуги ЖКХ до 2018 г. удастся удержать в рамках инфляции?

— Мы рассчитываем, что удастся. Хотел бы пояснить, почему мы регулируем не тариф, а совокупный платеж. Потому что он будет дифференцироваться по услугам. То есть руководитель региональной службы по тарифам (РСТ) вызывает директора водоканала, директора электросетей и спрашивает: кто из вас во что будет инвестировать? Водоканал говорит: мы будем инвестировать столько-то, нам поднимите тариф. Энергетик говорит: мы не будем инвестировать, вы нам просто так поднимите. РСТ скажет: не получится, воду мы вам чуть поднимем и на столько же опустим электроэнергию, чтобы в совокупности не превысить норму по росту платежа. Ведь человека волнует не тариф, а совокупный платеж. Поэтому мы и взялись регулировать не тарифы, а предельные индексы совокупного платежа, и мы спустили это вниз на уровень не только регионов, но и муниципалитетов, потому что везде разные ситуации: где-то кондиционеры нужны, а где-то отопление почти круглый год.

— А из этих озвученных вами 500 млрд руб. остальные деньги вкладывают местные власти?

— Пока нет инвесторов — да. Это зона ответственности МУПов, ГУПов, местных властей. Но я не призываю все отдавать инвестору, я говорю об эффективности управления. Например, «Ивановский водоканал» был одним из лучших в РФ и его совершенно не нужно было выставлять ни на какой аукцион для привлечения концессионера. Такие МУПы и не надо трогать, пусть они остаются без концессии полностью в публичной собственности.

— В Москве, мне кажется, в эти отрасли особо никто не вкладывает.

— В Москве мощнейший «Мосводоканал», и, я думаю, рано или поздно…

— Приватизируют?

— Нет, приватизировать нельзя. Системы водоснабжения должны оставаться в публичной собственности. Почти весь мир использует принципы концессионных соглашений, это передача во временное пользование. В сфере водоснабжения и водоотведения Москвы думаю, что рано или поздно придется вести об этом речь, потому что на обновление нужны очень большие средства, и боюсь, что без частных инвесторов московским властям придется непросто.

Есть поручение президента о том, что все неэффективные МУПы должны быть выставлены на конкурсы на заключение договоров концессии. Здесь вопрос очень простой — если тот или иной муниципалитет не хочет выставлять на конкурс концессии, пожалуйста, сделайте свой МУП эффективным. Ведь очень часто за неэффективностью МУПов стоит коррупция. Сейчас, когда вводится долгосрочное тарифное регулирование, у любого инвестора-концессионера в договорах концессии (есть типовой договор) тариф расписывается на весь период концессионного соглашения, т. е. инвестор понимает весь свой долгосрочный режим работы, понимает, когда он сможет вернуть расходы и получить прибыль и т. д. На самом деле более долгосрочного бизнеса, чем жилищно-коммунальное хозяйство, не существует. Эта отрасль не зависит ни от каких кризисов, ни от каких внешних экономических факторов, ни от каких санкций и т. д. Люди будут всегда потреблять тепло, водные ресурсы.

— Минстрой недавно предлагал включить в услуги ЖКХ еще и тариф за переработку мусора.

— Мы предлагаем перевести это из жилищной услуги в коммунальную. Вывоз, транспортировка и захоронение. И это ни в коем случае не повысит совокупный платеж, увеличения в платежке никакого не произойдет. Оно перераспределится более честно. Есть такая проблема: если в однокомнатной квартире проживает три человека, а в двухкомнатной — один, то платит больше жилец двухкомнатной, потому у него больше площадь, хотя мусора он производит гораздо меньше. Это несправедливо. Мы предлагаем плату за мусор рассчитывать исходя не из квадратных метров, а из количества проживающих. Для многих платеж уменьшится. Инвесторам эта сфера тоже интересна, и сейчас для ее большей привлекательности завершаем доработку закона о ТБО с нашими коллегами из Минприроды.

— Недавно вашего заместителя Андрея Чибиса назначили главным жилищным инспектором. Что он будет делать?

— Мы с вами плавно переходим к лицензированию управляющих компаний, потому что как раз жилищные инспекторы на местах будут основными исполнителями этого закона. С ноября по 1 мая будущего года будет проходить процесс лицензирования управляющих компаний. Организовывать эту процедуру будет жилищная инспекция каждого региона, а главный жилинспектор будет координировать их работу. Мы теперь будем согласовывать руководителя жилинспекции каждого региона по представлению губернатора. В процесс лицензирования УК мы ввели довольно серьезный блок общественного контроля: войдут представители общественности, потому что есть опасность коррупции. Мы оставляем право вето за людьми: если компания, управляющая каким-то домом, допустила два нарушения в год и это установлено судом, жилинспекция обязана такую компанию отстранить от управления этим домом. Но собственники могут своим решением наложить запрет на действия жилинспекции и оставить свою управляющую компанию в надежде, что она исправится. До следующих проверок, грубо говоря. Это тоже важный элемент, для того чтобы избежать коррупционных рисков: если кто-то будет пытаться рейдерским захватом заниматься, то люди могут это заблокировать. Важно также, что лицензия выдается комиссией с участием профессионального сообщества и общественности, а не просто решением отдельного чиновника. Очень важный момент — это ведение реестров. С мая можно будет найти свой дом в интернете и посмотреть, какая УК обслуживает этот дом. Тем самым мы уйдем от этого безумия с так называемыми двойными платежками. В Москве уже нет таких прецедентов, но в Подмосковье — сколько угодно.

— Много игроков могут уйти с рынка?

— Не хотел бы прогнозировать, но сейчас могу сказать, что люди, работающие в управляющих компаниях, даже просто после выхода закона начали по-другому работать и по-другому реагировать на обращения граждан.

— Получить лицензию сложно будет?

— Нет. Есть набор требований, он размещен у нас на сайте, он понятен: управляющие компании должны быть зарегистрированы в России (к сожалению, были примеры обратного), нужно сдать экзамен и получить квалификационный аттестат. Кроме того, для получения лицензии уже действующим управляющим компаниям нужно разместить в открытом доступе информацию о финансово-хозяйственной деятельности.

— А как вы относитесь к тому, что в Москве происходит с управляющими компаниями?

— Они решили отдать приоритет государственным компаниям. Это право Москвы, если у них есть деньги на их содержание и оснащение качественной техникой. Но такой опыт не удастся переложить на всю страну.

Бэла Ляув «Ведомости»